Время неумолимо. Все дальше и дальше от нас победный 1945- ый год. Уходят в мир иной победители - живые свидетели тех грозных лет. В селе Прасковьино уже не осталось ни одного участника Великой Отечественной войны. Последними этот мир покинули Васильев М. И. и Коротков В. И. Приближается праздник Победы, и теперь вместе с нами, вместо ушедших ветеранов, на этом празднике будет присутствовать Бессмертный полк.
Несколько лет назад мы с учениками побывали в семье Васильевых - Михаила Ивановича и Риммы Львовны. В это время Михаил Иванович только что получил награду от Президента Белоруссии, связанную с 65- летним юбилеем освобождения этой страны от немецко - фашистских захватчиков. Нам хотелось подробнее узнать о боевом пути Михаила Ивановича, который восемнадцатилетним юношей, сразу же после окончания школы молодого бойца, оказался на фронте, когда наша армия осуществляла наступательную операцию «Багратион», цель которой было изгнание противника с территории советской Белоруссии.
«Я был призван в армию в ноябре 1943 года и попал на фронт летом 44 – го. Воевал в 219 - м стрелковом полку в составе 1- го Прибалтийского фронта. Сразу же, будучи еще не обстрелянным бойцом, попал в самое пекло. Шли ожесточенные бои в районе Витебска. Земля горела под ногами, грохот рвущихся боеприпасов заглушал все другие звуки. Наступление наших войск развивалось стремительно, за короткое время они продвинулись в район Прибалтики на литовском направлении», - вспоминает Михаил Иванович.
15 августа 1944 года под Шауляем он получил тяжелое ранение в левую ногу и был отправлен в госпиталь. А после продолжительного лечения его признали негодным к строевой службе. За проявленное мужество в боях за Родину он получил медаль «За Отвагу», а позже – «За победу над Германией». Так закончилась для него война. Рассказывая об этом, Михаил Иванович подчеркнул, что хотя на фронте он был недолго, но успел все же испытать все ужасы войны. А вот его жена, Римма Львовна, несколько лет прожила в немецкой оккупации.
Нам было очень интересно узнать о жизни людей, оказавшихся на оккупированной врагом территории, и мы попросили Римму Львовну рассказать об этом.
« Родом я из Белоруссии, из Витебской области. В семье нас было четверо детей – три брата и я. В то лето, когда началась война, я перешла в пятый класс, мне было двенадцать лет. О том, что началась война, я узнала днем 22 июня. Утром рано, выгнав корову в стадо, я ушла в лес, чтобы помочь брату Мише пасти лошадей. Когда возвращалась обратно, услышала, что в доме у соседей плачут. От них я и узнала эту страшную новость. Спустя несколько дней немцы вошли в наше село. Мы услышали шум моторов, гортанные крики людей. По дороге, которая проходила рядом с нашим домом, двигались машины, мотоциклы, а потом пошли танки, на улице было много людей в форме. Дома мы были одни, без родителей. Сначала смотрели в окно, а потом, испугавшись, что немцы зайдут к нам в дом, спрятались под печку. Но немцы в этот раз в дом не пришли. Вскоре вернулись родители, и нам стало спокойнее.
Недели через две в селе вновь появились захватчики, они стали выгонять нас из домов на улицу. В нашем доме поселился какой - то важный немец. Мы стали жить в другом доме, две семьи вместе. До конца лета жили в своем селе Рослые, но из - за частых налетов авиации, обстрелов и бомбежек, вынуждены были переселиться в соседнюю деревню Горяне. Здесь мы жили до глубокой осени, было очень холодно, выкапывали землянки, которые заменили нам дома. Кругом были немцы. Бомбили часто. Фронт был рядом. Мы научились по шуму моторов различать наши и немецкие самолеты. Многие жители уходили в партизаны.
В конце осени - начале зимы немцы перешли в наступление. В нашей местности стало потише, и мы перешли в свои дома. Немцы, покидая наш дом, оставили много каких-то бумаг с гербовыми печатями. Однажды одна такая бумажка спасла меня от трудового лагеря. В дом пришел полицай и говорит: «Римма, собирайся на работу». Я не растерялась, взяла бумажку с печатью, и говорю: «Меня здесь оставили, чистить дорогу (дело было зимой). У меня вот и документ есть». Он сказал: «Ах, какая ты, и тут успела». Повернулся и ушел.
В лагерь на работы забрали двух старших братьев Мишу и Колю, а в 1942 - ом все же пришла и моя очередь поработать на немцев. Перед этим моя соседка предложила мне облить ей руку кипятком, чтобы был повод избежать принудительных работ. Но как только я пыталась полить ей на руку кипятком из чайника, она отдергивала ее, хотя и пряталась за дверью. Вскоре мы оказались в лагере. Нас увезли от дома за шестьдесят километров. Везли по болотистой местности, дорога была устлана бревнами, я ее хорошо запомнила, что мне позже и пригодилось. В лагере нас было человек двести. Мы рыли окопы, противотанковые рвы. Я была худенькая, слабая. Рядом со мной работала девушка намного старше по возрасту, чем я. Она оберегала меня от непосильного труда, учила копать понемногу, не торопясь и не напрягаясь. Охранникам она говорила, что эта работа для меня очень тяжелая, и просила оставить нас после звонка, чтобы нам закончить работу. Когда всех уводили в лагерь, мы с ней оставались вдвоем, чтобы выполнить норму. По дороге в лагерь мы копали в поле картошку, потом пекли ее на костре. Кормили нас плохо. Жили мы в палатках. Я решила сбежать из лагеря. И случай мне помог. В лесу было полно комаров. Я натерла ногу, где был укус комара лютиком, и ногу сильно разнесло. Врач, посмотрев мою ногу, сделал перевязку и отпустил домой. Я думаю, что это был русский врач, так как он хорошо говорил и по-русски, и по-немецки.
Дорогу домой я запомнила, по ней и пошла. Шла весь день, с утра до десяти часов вечера, хоть нога нестерпимо болела. Весь день ни крошки во рту не было, только водички попила разок из озера и пошла дальше. Свернув с дороги, шла полем и по болоту напрямую к деревне и, не доходя двух километров до дома, вышла на папу. Он косил траву в лугах.
Наш край был партизанский. Кругом леса, болота, было где спрятаться. Партизаны взрывали мосты, дороги, нападали на немцев из засад, захватывали «языков», добывали ценные сведения для нашей армии. Жители, как могли, помогали им. Но самим жителям постоянно угрожала опасность быть расстрелянными за связь с партизанами. Так погибла моя первая учительница. Особенно опасно было зимой, лошади оставляли следы на снегу. Враги могли обнаружить, что партизаны были в деревне, и сжечь всю ее дотла, поэтому приходилось заметать эти следы. У нас в селе был мост, его называли Черным, немцы боялись, что партизаны его заминируют, и гоняли стариков с хворостинами по мосту и по дороге к нему, чтобы обнаружить мины. Однажды мне пришлось выполнить важное задание от партизан. Я с подругами ходила в лес за ягодами. В лесу к нам подошли какие-то люди и попросили положить письмо под опорой моста. Я спрятала его в корзину под ягодами, а, когда подошла к мосту, положила его в указанное место под камешек. Мой дядя, папин брат, был партизаном. Как-то он навещал родственницу в соседнем селе. И попал под облаву. Каратели собрали всех жителей на краю села, самых сильных заставили рыть яму – могилу, а потом, избивая палками, прикладами автоматов и плетьми, согнали к ней всех людей и расстреляли. Дядя Ваня получил легкое ранение, но упал вместе со всеми, а ночью выбрался из ямы, пришел к нам и рассказал об этом страшном событии… И все же дядя погиб в этой войне», - добавила Римма Львовна.
Дети, как завороженные, слушали ее рассказ о страшном военном лихолетье, которое она пережила в подростковом возрасте, будучи тогда почти их ровесницей.
Римма Львовна продолжила свой рассказ дальше: «Весной 1943 года немцы выгнала нас из домов. Молодежь отделили от старших. Кого–то из них угнали в Германию, а кого ближе к линии фронта на рытье окопов и других оборонительных сооружений. Нашу семью разделили. Я осталась с младшим братом Петей (старшие братья были все еще в лагере). Мой папа хотел закопать в саду кое- какие вещи, но не успел, немцы ворвались в дом и жестоко избили его. Но все же какие-то пожитки мои родители погрузили на телегу. Мама хотела взять с собой корову - кормилицу, но немец ее выгнал со двора, угрожая оружием. Когда людей погнали к станции, мои родители и еще несколько семей свернули в лес к деревне Андреенки. Нас, молодежь, погнали в село Борки. Жили мы в конюшне. Людей было много. Всех гоняли на работу. Здесь мы прожили до ноября. Было и голодно, и холодно. Часто бомбили, было очень страшно. Навсегда осталось в памяти, как летят пули (ночью они горят красным огнем) со свистом, вот кажется, пуля летит прямо на тебя, и ты находишься на волосок от смерти, и облегчение, когда она пролетает мимо, а ты чудом остаешься жива. Когда мы узнали, что нас отправят в Германию, я с братом и еще четыре девушки – подружки сговорились бежать из лагеря. Мы спрятались в сарае. Рядом с нами случайно оказался больной или контуженый человек, который стал что- то громко кричать. Мы испугались, что немцы нас убьют, но все как-то обошлось. Нас не хватились. Но, когда мы побежали, дорога шла в гору, и на подъеме нас заметили и начали стрелять. Мы падали прямо в грязь, поднимались и бежали снова. Когда мы были на самом верху горы, то увидели колонны людей, которых собрали для отправки в Германию. Мы поспешили дальше. Через некоторое время наткнулись на немецкий патруль. С нас потребовали документы. Я сохранила немецкий паспорт, спрятав его в сапог, и он тогда очень пригодился. Немец, проверив мой паспорт, отпустил нас, сказав: «Идите к маме».
Мы нашли своих родителей в Андреенках. Туда же вернулись мои братья Миша и Коля, они тоже сбежали из лагеря, долго шли по болотам. Приближалась зима, мы вырыли блиндаж и стали в нем жить – вместе двадцать пять человек. Хлеб пекли по очереди. Когда настала наша очередь печь хлеб, неожиданно начался бой. Мы спрятались в бане, забились под полок, мимо проезжали машины, слышались крики, стрельба, ржание лошадей. Перед рассветом все стихло. Мы нагрузились мешками с хлебом и пошли к жилью, идти надо было километра два через лес. По дороге повсюду валялась искореженная техника, среди которой оказалась подбитая повозка, груженная мешками с деньгами, и они, как фантики, разлетелись по окрестности. Но нам ни до чего не было дела, было страшно, и мы торопились быстрее попасть в свою землянку.
Мы были в неведении, где наши, а где немцы, поэтому старались на улицу без нужды не выходить. Но нужно было протопить землянку, и сноха Лена полезла открывать трубу, а на ней была красная косынка. Ее – то и увидели наши воины и через некоторое время пришли к нам. Они сказали, что, если бы они не увидели Лену в красной косынке, то нас могли бы расстрелять свои же, приняв за немцев. 23 декабря 1943 года наши войска освободили нас от немецко – фашистских захватчиков, но Витебск еще оставался в руках немцев. Мы возвратились домой. По дороге видели много замерзших трупов и наших, и немецких солдат. Нам буквально пришлось идти по трупам. Возвратившись в деревню, увидели разрушенные дома. У нас в доме пол был сожжен, окон и дверей не было.
Но мирная жизнь постепенно налаживалась. Весной 1944 года я пошла в пятый класс. Но в1946 году бросила школу, так и не доучившись. В этом же году я уехала на работу в Западную Белоруссию. Я устроилась на крахмальный завод в городе Снове. Там и встретила своего мужа Михаила. Потом мы переехали на его родину, где и прожили большую часть своей жизни. Трудности военного времени, пережитые мной, долгое время давали о себе знать подорванным здоровьем, прежде всего мучительными головными болями, как следствие нервного перенапряжения в те страшные годы, когда жизни наши неоднократно были на волосок от смерти». Так закончила свой рассказ Римма Львовна.
Воспоминания Р. Л. Васильевой - важное свидетельство присутствия мужества, не сломленного невзгодами и страданиями, духа свободы, который и привел наш героический народ к Победе. Поистине, когда у народа есть славное прошлое, он с уверенностью смотрит в свое будущее!
Л. Н. Мякишева,
жительница с. Прасковьино.
|